Балхашлаг

Из воспоминаний Георгия Ивановича Левина родившегося в Москве в 1911 году. Он был арестован в 1937 году вслед за матерью, которая была отправлена на пять лет в Печорские лагеря и несколько лет провел в балхашском лагере для политзаключенных.

«… И вот передо мной уже не степь, а полупустыня. На горизонте силуэт огромного завода и нескольких высоких кирпичных труб. Это БМЗ — Балхашский медеплавильный завод. К нему от различимой вдали Коунрадской сопки все время прибывают составы, груженные доверху медной рудой.

Железнодорожный путь с севера Казахстана на юг заканчивался станцией Бертыс. Вблизи ее — большой участок, обнесенный колючей проволокой, со сторожевыми вышками по углам. Внутри квадрата — длинные землянки. Землянки строят так: экскаватор роет котлован, который перекрывается деревом, сверху насыпается песок. Ступени вниз, и вот вам все жилье: земляные стены, земляной пол, жестяные печурки, топят их углем. В такой землянке прожил я пять лет — всю войну. В вечно сырой и холодной землянке полным-полно разных насекомых. Весной мы ловили здесь пауков-тарантулов, заползали и ядовитые змеи. Особенно много было блох.В землянках, где жила "обслуга", не было многоярусных нар, а стояли железные койки. Свободное пространство пола дневальные бесконечно затирали и белили, как и потолки, мелом, по которому насекомым было трудно передвигаться.

Зэковское население 20-го отделения (его временами были до 900 человек вместе с Коунрадским лагпунктом) на 90 процентов состояло из «нацменов» с Кавказа и из Средней Азии — азербайджанцев и узбеков. Большинство из них почти не знало русского языка. Более грамотных ставили бригадирами. Бригады были заняты на земляных работах, на строительстве завода — он хоть и работал, однако строительство еще продолжалось. Земляными работы можно было назвать довольно условно, так как берега озера составляли скальные породы, и все работы по строительству какого-либо сооружения начинались со взрывных работ, а уж потом сотни зэков с кирками и лопатами выгребали осколки породы и формировали котлован.

Вечером, если смотреть из зоны в сторону завода, горизонт закрывала движущаяся черная туча. Она росла, увеличивалась на глазах: это в клубах пыли в зону возвращались с работы бригады измученных зэков. Бригады объединялись в одну колонну и возвращались одновременно. По сторонам конные и пешие охранники с собаками. Если же из зоны смотреть в противоположную сторону от завода, открывалась небольшая низина с оврагом, в который с обогатительной фабрики постоянным потоком стекала пульпа — размельченный медный колчедан после изъятия из него меди. Пульпа — это мельчайший плотный песок почти белого цвета. Когда дул ветер, вся эта высохшая масса песка поднималась в воздух. Если ветер дул в сторону зоны, тучи пыли устремлялись на нее. На кромке оврага на большом расстоянии друг от друга торчали колья с номерами, это кладбище, на котором хоронили зэков. Скапливающаяся пульпа наступала на кладбище и уже в 1945 году поглотила большинство могил. Сейчас никто и не подозревает, что под "бархатным песком" тлеют тысячи костей...
Смертность была очень большой. Климат, непосильный труд, скудное питание, а главное — малопригодная и плохо очищенная вода. В отделении была совсем небольшая группа зэковской интеллигенции — «конторские»: работники отделов управления, врачи и медперсонал небольшой лагерной больницы и амбулатории. Заключенных женщин в 40-ом году было в отделении совсем мало — врачи, санитарки. Очень хочется назвать этих людей поименно, так как они многое делали, чтобы облегчить нашу участь. Особенно врачи. Время, увы, безжалостно к памяти, и многие имена забылись. Но помнится фамилия Казбековой (сейчас ее именем в Балхаше названа улица. – прим. автора), врача, вроде бы узбечки, которая и после освобождения долго еще работала в Балхаше. В лагере была взаимная выручка и поддержка среди заключенной интеллигенции, и только благодаря этому я недолго пробыл на общих работах. Как только в конторе отделения освободилось место, я стал работать там, подчиняясь бухгалтерии и вольнонаемному начальнику снабжения, занимаясь "одеванием и раздеванием" зэков, то есть вещдовольствием, оформляя выдачу и сдачу одежды — к тому времени уже почти ничего своего из одежды ни у кого не было.

После Севера утешало, что в этих краях было много солнечных дней. Зима, правда, была жестокая, с сильными ветрами, буранами, но зато не столь долгая, как на Севере, снег сходил уже в начале марта. Весны и осени практически не было, без какой-либо слякоти лето переходило в зиму, зима в лето. Летняя сухая жара была не столь заметна. Лишь ветры, иногда песчаные бури были неприятны и тяжелы. В Балхаше деревья растут лишь в том случае, если в скальном грунте сделать для них пусть небольшие, но котлованы и заполнить их привезенным откуда-то мягким грунтом. В зоне были выдолблены десятки ям и траншей под кусты, навезен растительный грунт и посажено много деревьев, в основном неприхотливый карагач, и кустарников, преимущественно лох. Наши усилия не прошли даром. Лет через двадцать я побывал в этих местах: бывшая зона была огорожена сплошной стеной, а много выше ее были видны пышные кроны деревьев, посаженных когда-то нами.
Во время войны в Балхашском отделении был организован рыболовецкий участок. Добытую заключенными рыбу и отправляли в Главное управление лагеря в Долинку. Придя заполночь в барак, кто-то вдруг начинал в большой кастрюле варить на печурке уху, а потом делить ее на всю братию. После такого ужина по утрам мы не всегда могли подняться: ослабевшие желудки отказывались выдержать нагрузку...
Kак и везде, в Балхаше процветал "черный рынок". Чтобы хоть как то подкормить полуголодных зэков, администрация устраивала для нас организованную закупку муки. Помню, и мне как-то удалось купить поллитровую банку муки за 60 рублей. Я сварил из нее "затируху", и не было у меня еды вкуснее!
В 1940 году наше 20-е отделение Карлага уже было почти полностью мужским. В 1944-ом году, когда наши войска стали освобождать Украину, в Карлаг стали поступать большие этапы женщин, арестованных на Украине за сотрудничество с немцами во время оккупации. Несколько таких этапов прибыло в Балхаш, хотя работы для женщин почти не было. Их стали водить на кирпичный завод и на глиняный карьер. Наша зона теперь наполнилась певучей украинской речью. От этих женщин узнали мы о горькой судьбе Украины, о зверствах оккупантов.
Глубокой осенью того же, 1945-го пришла весть о том, что наш Балхашский лагерь будет передан под размещение японских военнопленных, а нас переведут в другие отделения Карлага. Слух подтвердился, и от нас пошли этап за этапом…»

Инна # 9 апреля 2013 в 16:24 0

Просим, Антон, разместите все воспоминания целиком Ответить

Антон # 9 апреля 2013 в 19:47 0

Это все что есть у меня на данный момент... Если у Вас есть воспоминания Ваших бабушек и дедушек, буду рад опубликовать Ответить

Добавить комментарий

RSS-лента комментариев